Глава одиннадцатая. Перед Ассамблеей

Вечером троица опять не собралась в своих покоях. Лим всё бродил по округе, вспоминая слова наставника. Тот говорил, что Вейма напрасно ждёт лёгкой смерти на слёте. Молодёжь не принято пугать, но на самом деле наказание клана вампирша уже умудрилась на себе испробовать: провинившегося превращают в «живой труп», кладут в гроб и оттаскивают в какое-нибудь «тихое местечко». Проснётся, откроет изнутри гроб и вылетит на охоту. А там — как повезёт. Клан не убивает своих. Он просто делает их такими, какими они должны быть — безжалостными чудовищами, не знающими ни любви, ни привязанностей, ни укоров совести. Когда-то «живыми трупами» становились многие, но позже чудовища так напугали людей, что те изучили повадки неумирающих и не-живущих вампиров и принялись уничтожать. Безумные от жажды крови чудовища ничего не могли противопоставить охотникам днём. Тогда клан постановил вернуться к более сдержанной и разумной, а также более безопасной форме существования. Постепенно жестокости в клане становилось меньше, основная масса отказывалась убивать людей, довольствуясь питьём крови. Высшая когда-то награда превратилась в страшное наказание.

Вейму ждала не смерть. Вейму ждала участь во сто крат хуже смерти. Если бы он мог, он убил бы её сам. Но не мог, не смел. Как спасти упрямую вампиршу, отвергающую самую свою сущность? Как?!

Сама вампирша в этот момент выясняла отношения с оборотнем в его комнате. Вир настаивал: Вейма спасла ему жизнь и, значит, имеет право на желание. Поскольку оба соглашались, что приложенные девушкой усилия довольно незначительны, у вампирши было около десяти попыток. Просьбу «отстать» она израсходовала сразу же и теперь судорожно придумывала, как бы отвязаться. Ей в самом деле ничего не было нужно, кроме покоя. Барон объявил, что берёт их всех с собой на Ассамблею, и Вейме хотелось спокойно выспаться перед поездкой. Но оборотень так просто не отставал. Ему надо было непременно знать, почему вампирша боится смерти и как можно отвести от неё беду. Это он считал достойной платой за спасение и неумолимо подталкивал Вейму к принятому им решению.

В покоях, отведённых для работников маго-психологического офиса из этих самых работников оставалась только Магда. Она тщетно пыталась уговорить Крама уйти к себе и не позорить её, но инквизитор настаивал, что имеет право с ней поговорить.

— Нам не о чём говорить, — твердила ведьма. — Не о чем.

— Магда, я прошу тебя.

— Крам, перестань! Не надо!

— Магда! Неужели ты не сжалишься?

— Крам!

— Я люблю тебя! Ты мой свет, ты моё счастье, ты моя радость!

— Крам…

Услышав нежность и неуверенность в голосе ведьмы, инквизитор воспрял духом. А зря.

— Пойди прочь, — грубо произнесла Магда. — Оставь меня одну.

— Ты не любишь меня?

— Мы это уже обсуждали. Уходи. Хочешь, чтобы к утру о нас весь замок сплетничал?

— Пусть!

— О-о-о! Крам, вот Защитник свидетель — не уйдёшь — заколдую.

— Колдуй!

— Крам, ты меня не боишься?

— Нет.

— Что мне такое сделать, чтобы ты понял и ушёл?

— Поговори со мной.

Ведьма ностальгически вспомнила кочергу, по глупости оставленную в замковой кухне.

— Заходи.

Едва дверь в покои закрылась, как Крам повалился на колени.

— С ума сошёл! — испугалась ведьма. — Вставай немедленно!

— Нет! Буду стоять до самого рассвета! Или пока ты не сжалишься надо мной.

— Ну и стой! — разозлилась Магда. — Какая жалость тебе нужна? Ты сам себя истязаешь!

— Ты меня мучаешь.

— Так и расскажи тем, кто тебя сюда подослал.

— Меня никто не посылал!

— Хватит. Крам, пожалуйста, перестань.

— Магда! Прошу тебя, поверь мне! Я люблю тебя, я без тебя жить не могу! Это не ложь, не притворство, это правда!

— Замолчи!

— Магда! Чем я могу доказать свои слова?

— Ничем. Ты инквизитор. Уходи.

— Прошу, не гони меня!

— Крам, пожалуйста, будь благоразумен. Ты не можешь остаться здесь. Уже поздно, твои покои охраняются, твоё отсутствие заметят.

— Пусть!

— Но мне-то не пусть! Крам, душа моя, я устала, я хочу спать, завтра рано вставать, ехать на Ассамблею. Негоже инквизитору…

— Я не инквизитор!

— Не лги. Ты инквизитор. Я видела сегодня, каков ты на самом деле.

— Я ради тебя! — задохнулся от возмущения Крам. — Он оскорбил тебя!

— Знаю. Но ты — инквизитор. Я благодарна тебе за поддержку, но ты инквизитор. И ты вёл себя как инквизитор. Потому что иначе ты не можешь.

— Магда!

— Уходи. Не береди душу. Пожалуйста, Крам, я умоляю тебя! Я на колени встану — только уйди! Не мучай меня, молю!

Крам вскочил с пола, бросился к ведьме. Обнял её, и девушка разрыдалась в его объятьях.

— Уходи, — всхлипывала она. — Мне и так тяжело. Уходи.

— Я никуда не уйду. Я тебя не брошу.

— Врёшь. Ты не знаешь…

— Мне всё равно. Я люблю тебя.

— Это ничего не изменит.

— Магда! Душой клянусь — ради тебя я предам инквизицию!

— Не говори так! — ахнула ведьма.

— Клянусь! — настаивал инквизитор. — Я не могу сейчас сказать тебе всего, но завтра, на Ассамблее, ты увидишь, кто я на самом деле.

— Вот завтра и поговорим. А сейчас иди к себе. Если собираешься выступить, тебе надо будет как следует выспаться.

— Но я не хочу спать! — возмутился инквизитор.

— Не хочешь, а надо, — тоном единственного на все владения барона Фирмина лекаря произнесла Магда. — Это я тебе как ведьма говорю. Если хочешь — могу сонного зелья предложить.

— Не надо! — оскорблённый в лучших чувствах, Крам демонстративно разжал объятья и ушёл. Магда с трудом подавила вздох. Предаст инквизицию… ради неё… что ещё за выдумки?

— Нет, и не проси! — повторяла вампирша в каморке на первом этаже. — Даже не надейся!

— Вейма! — взывал к её разуму оборотень. — Ты должна загадать желание, которое я исполню.

— Но мне ничего не нужно!

— Нужно.

— Неправда!

— Тебе угрожает смерть.

— Это не твоё дело.

— Моё.

— Отстань.

— Эту просьбу ты уже израсходовала. Проси другого.

— Вир, так нельзя! Мы уже идём по десятому кругу!

— Я пойду и по сотому, пока ты не сдашься.

— Раньше наступит утро, чем я сдамся.

— Думаешь, меня это остановит?

— Вир, я об одном прошу — дай мне спокойно уйти к себе и выспаться!

— Это две просьбы, — возразил оборотень. — Ты имеешь права на одну.

— Хорошо, — заскрипела зубами вампирша. — Дай мне уйти.

— Нет. Проси другого.

— Я спать хочу!

Оборотень заколебался.

— Ладно. Спи. Здесь.

— С ума сошёл?!

— Ты моя невеста, — напомнил Вир.

— Вот именно! И должна ночевать в своей комнате до самой свадьбы.

— Свадьбы у нас не будет. Оборотни не женятся, я говорил.

— Помню, — нахмурилась Вейма.

— Останешься здесь. Тут и выспишься.

— Но почему?

Вир вздохнул.

— Я за тебя беспокоюсь.

— Что со мной может случиться в баронском замке?!

— А когда ты с Лимом осталась?

— Это исключение!

— Ага, — покивал оборотень. — Исключение.

— Нет, Вир, ну правда же! Я сама виновата и…

— Знаю, ты виновата. Но я хочу быть рядом. Всегда. Если с тобой что-нибудь случится…

— То ты сможешь утешаться — это произошло на твоих глазах! — ядовито подхватила вампирша.

— Не злись. Я сумею тебя защитить.

— Вир, ты сам не понимаешь…

— Так расскажи.

— Нет. Если хочешь, я останусь здесь, но говорить ничего не намерена!

— Я всё равно узнаю.

— Узнавай.

— И узнаю.

— И узнавай.

Вампирша стянула с кровати одеяло, постелила на лавке, легла и накрылась свободным краем.

— Подушку возьми, — предложил оборотень.

— Спасибо, обойдусь, — сонно пробурчала Вейма. Сначала она только притворялась спящей, но вскоре привычное самовнушение подействовало, и девушка погрузилась в сон.